Слабая женщина, склонная к мелонхолии - Страница 42

'- Мы уже помогли ближнему, – напомнила Ася. – Мы глаз ему починили. Вернее, Плотников починил… Ну, все равно. Что мы еще должны сделать?

– Все! – уверенно заявила Светка. – Мы должны сделать все возможное и невозможное! Чтобы защитить невинного человека от смертельной опасности! И снять с него тяжкие обвинения!… Штаны не снимай, надевай все прямо сверху, сегодня топить перестали, – так что жарко не будет. Давай уж скорей… Пока этот отец не пришел, ты сходи посмотри сама, как там что. Лариса внизу, вместе с Плотниковым. Еще одному своему швы снимать будет, так что сюда скоро не припрется. А ты вроде как состоянием глаза интересуешься. А сама поговори, поспрашивай, послушай – может, что полезное узнаешь. Они тебя уже сильно уважают, так что вряд ли врать будут.

– Во что ты меня втравливаешь? – Ася наконец натянула зеленый хирургический костюм прямо на кожаные штаны и на шерстяной свитер, завязала бахилы под коленями и нахлобучила шапочку. – Что я у них спрашивать буду? Я же не частный детектив. Я вообще эти дурацкие детективы терпеть не могу. Я слабая женщина…

– Склонная к меланхолии, – с нескрываемым сарказмом подсказала Светка. – Знаем, знаем. Слышали уже. Перед кем-нибудь другим придуряйся. Иди скорее… Да! И приглядись к тому менту, который у палаты торчит. Что-то он мне не очень нравится. Щуплый какой-то. А сам спокойный. Чего это он такой спокойный, если такой задохлик? Это подозрительно…

Подозрительный мент, который торчал у пятой палаты, показался Асе не таким уж и подозрительным. И уж конечно, никаким не щуплым. Просто Светка всех мужиков, которые весили меньше центнера, считала задохликами. Этот весил меньше центнера килограммов на двадцать. Нормальный мент. И глаза у него нормальные. Спокойные, да. Как у того, которого Ася сначала приняла за киллера. Наверное, и улыбается этот мент так же, как тот. Ася остановилась напротив подозрительного мента и строго спросила:

– Вы знаете, кто я?

– Так точно, – ответил мент и шуршнул бахилами.

Это он так каблуками щелкнул. Хотел щелкнуть.

– Если можно, дайте, пожалуйста, развернутый ответ, – попросила Ася.

– Так точно, я знаю, кто вы, – дал мент развернутый ответ без тени улыбки.

– Хорошо, сформулирую вопрос точнее, – терпеливо сказала Ася, с интересом разглядывая серьезное лицо парня. – Знаете ли вы мои имя, должность и причину, по которой я здесь нахожусь?

– Так точно! – уверенно отрапортовал мент. Подумал пару секунд и добавил: – Я знаю ваше имя. И должность. А причину предполагаю.

Ни разу не улыбнулся. И выражение глаз не изменилось. Очень спокойные глаза. Действительно подозрительный мент. Ладно, кто кого…

– И вы можете назвать их? – недоверчиво спросила она и сделала выражение лица типа «я догадалась: ты шпион».

– Так точно, могу, – совершенно серьезно ответил парень и сделал выражение лица «от шпионки слышу».

Ася хотела сказать: «Если можешь – назови», но передумала и вкрадчиво поинтересовалась:

– А свое имя вы знаете?

– Так точно, – после короткого раздумья уже не так уверенно ответил парень. – И свое тоже знаю.

Ни разу не улыбнулся! Светка права: очень подозрительный мент. Она уже собиралась продолжать допрос, но тут дверь палаты распахнулась и Тугарин с радостным нетерпением заговорил:

– Ася Пална! А мы вас ждем-ждем… А вы все не идете и не идете. А баба Женя нам тут всякие ужасы рассказывает и рассказывает! Оказывается, у вас такая нервная работа! Баба Женя и о вас много чего рассказывала… Оказывается, вы правда колдунья!…

Ася последний раз внимательно посмотрела в серьезные, спокойные, даже несколько печальные глаза автоматчика, отвернулась и шагнула в палату. На пороге оглянулась – автоматчик смотрел на нее и улыбался от уха до уха, блестя прищуренными глазами и по-детски морща пересеченный давним шрамом нос. Да нет, нормальный парень, Светке просто что-то показалось… Ася удовлетворенно кивнула с выражением лица типа «так будет с каждым», вошла в палату и закрыла за собой дверь.

Со вчерашнего дня в палате кое-что изменилось. Остались только две железные кровати. Диван был сложен, постельные принадлежности с него исчезли. На свое законное место вернулось одно кресло. В кресле сидела баба Женя, вязала крючком тонкое кружево и что-то полушепотом говорила Гонсалесу. Гонсалес с интересом слушал и делал испуганные глаза. Испуганный глаз. Правый. Левый-то у него был залеплен марлевым квадратом. При появлении Аси баба Женя торопливо полезла из кресла, встала по стойке «смирно» и с довольствием доложила звонким пионерским голосом:

– Ася Пална! За время вашего отсутствия никаких безобразных происшествий не произошло! Мальчиков я всех накормила! Кушали хорошо!

Особенно вот этот, больной жулик. А я вяжу из катушечной ниточки, она гладенькая, от нее никакого мусору, так что Светлана Алексеевна разрешила.

– Баба Женя, я не жулик, говорил ведь уже… – Гонсалес поднялся с кровати и шагнул к Асе. – Привет, командир. Что, веснушки сегодня не пудрила? Или я вижу лучше, чем вчера?

– Вы видите точно так же, как видели всю жизнь, – официальным голосом сказала Ася. – Не думаю, что лучше. Надеюсь, что не хуже… Больной, сядьте, пожалуйста, я хотела бы посмотреть ваш глаз.

– Я уже во как насиделся! – Гонсалес коротко рассмеялся, вдруг протянул руки, взял Асю за плечи, развернул к окну, наклонился и близко заглянул ей в лицо. Удивленно сказал: – Правда серые… А вчера черные были.

Баба Женя всполошилась, подскочила к Гонсалесу, дернула за рукав, испуганно зашипела: